На минувшей неделе в прессе была распространена информация о том, что правительство России готово закрыть, как минимум, две туристско-рекреационные зоны. Одна из таких «зон риска» — наша Куршская коса. На практике, правительство области и калининградский филиал ОАО «Особые экономические зоны» должны улучшить проект развития туристско-рекреационной зоны на Куршской косе до 15 сентября. Иначе о больших туристических планах в отношении Косы мы, как о многих других мега-проектах, будем говорить в прошедшем времени.
Окончательного решения о ликвидации туристско-рекреационной зоны на Куршской косе пока нет. Вице-премьер российского правительства Дмитрий Козак вроде бы приостановил процесс в Минэкономразвития, дав шанс Калининградской области подготовить материалы по развитию турзоны.
В то же время, существуют крупные проблемы, которые тормозят развитие нашего Национального парка. Это и нерешенность земельных вопросов. По законодательству на территории парка практически ничего строить нельзя. И отсутствие современной инженерной инфраструктуры. О том, что делать с Косой дальше, реально ли создать достойную оправу нашей туристической жемчужине, мы предлагаем высказаться членам Янтарного клуба — нашим экспертам.
Михаил Трушко, руководитель филиала ОАО «Особые экономические зоны» в Калининградской области:
«Развитие или стагнация: все дело в ренте».
Если абстрагироваться от текущей ситуации с ОЭЗ ТРТ «Куршская коса», то есть, на мой взгляд, вполне адекватное экономическое объяснение плачевного состояния территории национального парка и поселков Куршской косы. Все дело в сложившемся порядке получения и распределения ренты территории. Если сравнить две стороны Косы — литовскую и российскую, то в первом случае — она в подавляющей части социализируется, на нашей же территории — в большей части приватизируется. Это главное свойство ренты – быть приватизированной в той части, в которой она не социализируется.
Попытаюсь пояснить, что имею в виду, на примере Литвы. Так, платежи, взимаемые там за въезд, являются доходом муниципалитета Неринги, при этом к минимуму сведен «человеческий фактор» (деньги на литовской стороне собирают автоматы-шлагбаумы). Земля в пределах границ муниципального образования, несмотря на то, что по статусу является национальной, на деле передана в безвозмездное пользование муниципалитету. Все доходы от использования земли являются главным источником бюджетных доходов муниципалитета Неринги. И если поступления от «платежей за въезд на Косу» с литовской и российской стороны приблизительно сопоставимы (находятся на уровне 30 млн. рублей в год), то общие доходы муниципалитетов отличаются более чем в тридцать раз. Сравните сами: 8,5 млн. собственных доходов у МО «Сельское поселение „Куршская коса“ в 2010 году против приблизительно 320 млн. рублей у муниципалитета Неринги. Как говорится, почувствуйте разницу… Кто больше сумеет сделать для Косы – литовцы или наш нищий муниципал?
Следующий закономерный вопрос: «Где деньги, Зин…?». Кто тогда получает реальный доход, ту самую ренту, с российской части косы, которого нет у муниципалитетов, там расположенных?
Мое объяснение – растворяются «в мутной воде». Можно легко назвать главных рантье данной территории, проанализировав доминирующие виды экономической активности на российской части Куршской косы. Вот и недавние разборки «рыбаков» на Куршской косе, следствием которых стало убийство двух человек, самое яркое доказательство передела части приватизированной биоресурсной ренты.
Но вернемся собственно к Порядку взимания и распределения ренты. От ответов на эти вопросы зависит процветание или стагнация территории, будь то отдельный муниципалитет или страна в целом. При всем несовершенстве бюджетного процесса, он может и должен быть достаточно прозрачен в силу большого количества участников. Между тем, получение и использование так называемого «экологического» сбора, взимаемого на въезде на Косу на основании умозаключений ограниченного круга лиц администрации Национального парка, лишено механизма общественного контроля. А проверка соответствия деятельности Нацпарка заявленным в положении целям, фактически, находится вне компетенций местных и региональных властей. На мой взгляд, имеется глубокий конфликт интересов и в экономической парадигме деятельности Нацпарка: чем больше пляжных отдыхающих проедет через КПП, тем больше средств соберет парк. Мы прекрасно понимаем, что пляжные отдыхающие наносят самый большой ущерб авандюне, кстати говоря, являющейся объектом охраны ЮНЕСКО. Результатом такого туризма являются титанические усилия по восстановлению дюн и вывозу оставленного отдыхающими мусора. Это при том, что доминировать в деятельности Нацпрака вообще-то должны природоохранные и просветительские функции. По идее, это муниципалитет должен быть заинтересован в увеличении количества отдыхающих, а Нацпарк, наоборот — в ограничении этого потока до пределов предельной рекреационной нагрузки. В чем системная ошибка?
Опять же обратимся к опыту Литвы, чтобы ее устранить. Литовскому национальному парку не разрешено зарабатывает деньги, он на 100% финансируется за счет средств национального бюджета и занимается исключительно природоохранной и просветительской деятельностью. У нас тоже вроде как ФГУ – федеральное государственное учреждение, то есть… Однако в Литве муниципалитет получает доходы от земли, о чем я говорил выше. А у нас…Что же с нашим муниципалитетом? В чем его интерес? По сути, наш нищий муниципалитет в силу желания или нежелания отдельных федеральных структур искусственно поддерживается в таком состоянии. Не будем искать вселенский заговор, просто больно уж высока природно-экологическая рента данной территории и очень не хочется ею делиться. И опять же главный вопрос — кто все-таки «заведует» рентой? Почему до сих пор не размежеваны земли поселений на российской части Косы? Кому это невыгодно? Ведь чисто технически размежевать земли поселений, определить правила землепользования, разграничить права и полномочия совсем не сложно, но уже более 20 лет «воз и ныне там». Считаю, что именно четких отсутствие «правил игры» привело данную территорию к столь плачевному состоянию.
Как в идеале должна выглядеть ситуация? Максимизация взимаемой с Косы ренты (дохода) должна происходить на территории поселков. А это может случиться только в случае полного запрета на «расползание поселков» вширь, определения границ поселений и недопущения коммерческого использования остальной территории Национального парка. Иначе полностью теряется смысл существования самого ФГУ как природоохранного органа. Сам себя не высечешь.
Теперь собственно об ОЭЗ «ТРТ». Сам факт возникновения зоны во многом дезавуировал абсурдность сложившейся системы взаимоотношений между Национальным парком, муниципалитетом, другими экономическими агентами и землепользователями. Зона оказалась на острие конфликта интересов. Мы не вписываемся в сложившуюся на Куршской косе систему земельно-рентных отношений. Думаю, что независимо от решения по ОЭЗ, уже в ближайшем будущем произойдет серьезная коррекция поведения «регулятора ренты» данной территории. Именно эти вопросы были подняты на недавнем совещании у Заместителя председателя правительства РФ Козака Д. Н. руководством области.
Не разрешать и дальше данный конфликт интересов — это означает консервацию сложившейся системы природопользования. Именно поэтому за последние 20 лет никаких позитивных перемен в плане организации туризма на российской части косы не произошло. В этом смысле Литва на несколько шагов опережает нас. Не было бы так печально, но все это на виду у огромного числа европейских туристов, проезжающих «мимо» на круизных автобусах.
