В помещении бывшего ресторана «Универсал» на прошлой неделе с калининградцами пообщался польский режиссер Кшиштоф Занусси. Эту встречу организовал клуб «Амберкант» совместно с администрацией города Гданьска. Ну а поскольку имя Кшиштофа Занусси неразрывно связано с кино, то и модератором встречи логично выступил арт-директор кинотеатра «Заря» Артем Рыжков.

Многое, о чем говорил Занусси на встрече, казалось сколь очевидным, столь и нереальным для России. Тем свежее и интереснее сложился диалог с собравшимися. За некоторые заявления режиссера благодарили апплодисментами. Впрочем, в душе все равно осталось грустное послевкусие и осознание, что пока наши соседи идут вперед, мы по полшага отступаем назад. И речь идет не только о наполненности прилавков магазинов, низких ценах или потребительской свободе, речь идет о свободе внутренней, которую россияне тщательно душат сами в себе. Итак, мысли Кшиштофа Занусси.

Человек всегда должен принимать на себя ответственность

Почему мы должны быть благодарны конкретному чиновнику, если мы его оплачиваем? Он не от бога, он от нас, мы его поставили на этот пост и поэтому можем с него требовать. В этом заключается иная концепция общественной жизни, принятая в Европе.

Прошло уже 25 лет как Польша живет в независимой стране, в стране свободного рынка. Но когда мы об этом мечтали, то не могли даже подумать, что это наш путь. Иногда мы делали манифестации. Но более важным оказалось то, что мы -интеллектуалы, образованные люди, интеллигенция — сидели по кухням. Мы очень часто говорили не только о том, что нам не нравится, но и о том, чего мы хотим. Сейчас я вижу, сколько законов мы придумали тогда, которые сейчас оказались полезны. А самый главный закон, который нам помог в развитии — закон о территориальном самоуправлении. Сколько было дискуссий, ведь это непростой закон. Мы, например, знали, что в Италии местную власть может взять в руки мафия, и тогда она ее не выпустит. И метрополия ничего не сможет с этим сделать. Так что это не так просто и очевидно, что если дать людям власть, будет хорошо. Может быть и плохо. И мы об этом думали, чтобы иметь взгляды на то, чего мы хотели. Мне кажется это важный опыт того времени, о котором вам сегодня стоит напомнить, как соседу.

Человек всегда должен принимать на себя ответственность за свою страну, за свое окружение. Тогда он имеет право называть себя членом элиты. Те, кто богаты или имеют власть – это не элита. Это может быть обычный хам, которого мы часто видим. Он к элите не имеет отношения. А элита – это тот человек, который считает себя ответственным и умеет думать бескорыстно. Думать о том, что пойдет на пользу общества, на пользу другим, а не только себя. Элита влияет на массы. Сейчас мы глубоко уверены в Европе, что массы вторичны. Хотя на свободном рынке голос масс можно перевести в огромные деньги. Потому что покупки, которые делают массы, несут большое влияние на развитие общества.

Это гражданский подход. Я его вижу в мелочах. Я живу в двух километрах от Варшавы. Проезжающие по нашей дороге часто оставляют мусор. И мы все соседи собираем этот мусор ежедневно. Это просто наш гражданский долг, хотя мы не обязаны этого делать, потому что раз в месяц приезжают специальные службы. Но я не буду ждать целый месяц, если увижу пустую бутылку из пластика. Это и есть подход, которому учили нас родители – не нужно ждать, когда что-то сделает специальная служба, сделай это сам. Не надо ждать, чтобы кто-то сделал это для тебя. Мы учимся думать, что во всех наших решениях мы должны обращать внимание на то, насколько мы сами можем справиться. Пусть высокая власть занимается теми вопросами, с которыми мы справиться не можем. Но пока мы можем, мы должны это делать. Это принцип субсидиарности, на котором основана политика Евросоюза. Если деревня может решить, что делать со своей дорогой, не нужно, чтобы кто-то свыше этим занимался. Мы должны решить это сами. Мы не можем отвечать за образование или оборону, тут нужна власть более высокого уровня. Но всегда возникает вопрос, насколько высокого.

Появится ли фильм, снятый в Калининграде?

Часто у критиков и публики существует впечатление, что артист, как водитель машины, едет там, где он хочет. А мы едем там, где мы можем, а не там, где хотим. Конечно, я бы с удовольствием что-то снял в Калининграде. Я вижу, сколь сложная здесь история, как здесь селились люди со времен Советского Союза. Это все очень интересно. Но должны быть условия, чтобы такое снять. У меня другие планы на несколько картин, и я не знаю какая будет первой. Это зависит не только от меня, но и от финансистов, прокатчиков. Если у вас есть заказчик, я с удовольствием с ним встречусь. Но если нет… Мне уже 75 лет. Я не могу ждать. Я должен работать, когда могу работать. Сейчас у меня есть проект, связанный с Дальним Востоком, с Манчжурией, где поляки вместе с русскими и китайцами строили Харбин. Европа здесь проиграла, какие были ошибки. Сейчас Китай наш великий соперник. Тем более интересно подумать, каков наш подход к другой культуре и менталитету.

Должна ли женщина быть похожей на мужчину?

Я за хороший феминизм, за тот, который дает равные шансы, равную зарплату, возможность полного развития женщины. Но я бы не хотел, чтобы женщина была полностью идентична мужчине. Я бы хотел всегда подчеркнуть разницу.

На Украине есть ощущение, что люди хотят взять судьбу в свои руки

Я вижу, что там происходит огромное пробуждение чувств. Нет там фашистов, это все неправда. Есть такое понятие в старославянской традиции – соборность. Когда люди собираются и хотят взять все в свои руки. Это происходило на Майдане. Это уже другой фон. Главное, что люди, которые были сильно недовольны тем, что происходит в их стране, сдвинулись. Конечно, они будут разочарованы. Но желание взять что-то в свои руки я почувствовал. И в этом я вижу позитив ситуации.

«Молись и работай» или только «Молись»

Есть теологическая разница восточного христианства и западного. Я не хочу сказать, что западное лучше, но оно развивалось по-другому. На Западе произошло абсолютное разделение церкви и государства, церковь создала свое государство Ватикан. Поверьте, мне, человеку, воспитанному в советском режиме, когда я ночевал в Ватикане, я полностью ощутил что это отдельное государство. В Польше костел строится народом. Мне кажется это очень важно. Я ставил этот вопрос господину Ельцину, когда он был президентом, в самом начале у меня был с ним долгий разговор, и я тоже спрашивал, как он выдит будущее развитие, модернизацию православия. Православие очень озабочено тем, чтобы не потерять свою самобытность, и я это уважаю. Но безусловно надо модернизироваться в мышлении. Как сейчас дело происходит, вы знаете лучше меня. Я спорил с Андроном Кончаловским на страницах «Российской газеты», что в православии акцент очень сильно поставлен на духовную часть, что теряется материальная. А на Западе монах имеет принцип ora et labora «Молись и работай». Если ты только молишься, этого недостаточно. Кто построил мельницы в 12 веке в Европе? Кто построил потом университеты, костелы? Почему полицейские никогда не входили в кампусы университетов? Приходили бить студентов, но одеты по гражданке. Потому что это закон – там, где свободная мысль, не может быть силы. А ректор имеет свою собственную силу. Это были разные способы, как люди на Западе и на Востоке придумывали, как развиваться лучше.

Люди должны понять, что они не ангелы

У вас перемены пришли сверху, а у нас снизу. Это огромная разница. Наша власть защищалась и отступала под давлением. Ярузельский сопротивлялся до конца как мог, но в результате понял, что не может. И в конце концов у нас произошло осуждение того, чтобы было раньше. Сталинские прокуроры все-таки подверглись порицанию за то, что они судили невинных людей. Необходимо покаяние, чтобы смотреть на историю свежим взглядом. Конечно, я немного идеализирую Польшу. Но то что у нас за последние 25 лет произошло критическое переосмысление истории и мы признаем наши ошибки с тем, чтобы не совершить их в будущем. Мы виноваты, мы не ангелы. Если люди понимают, что они не ангелы, это уже шаг вперед. Значит, мы чем-то защищены, и сделать шаг назад труднее.

Год польской культуры в России лучше было бы не отменять

Очень часто происходит так, что культурные проекты становятся заложниками политики. Расскажу вам о своем детстве. Мы все были обязаны изучать русский язык. И еще могли изучать латинский. А в 50-е годы были почти запрещены и английский, и французский, и испанский. Это были языки империализма. В моей школе как и в большинстве школ молодые люди моего возраста лет 10 считали, что по русскому языку надо иметь тройку, не больше, потому что это язык врага. А мой отец мне говорил, что я дурак и не должен слушать других дураков. «Изучай русский и будешь его знать», — говорил отец. Поэтому сегодня я могу с вами встретиться. Но в школе надо мной смеялись, говорили, что я не поляк, раз люблю русский язык, хотя я поляк в третьем поколении. Я считаю, что отмена года культуры не было необходимостью. С полным уважением к моему правительству, они не глупые люди, и я понимаю их решение, но я считаю лучше было бы не отменять. И я сам могу не соглашаться со многими людьми в России. Понятно, что мои взгляды не совпадают с взглядами, например, Никиты Михалкова. Но это не значит что я не хочу с ним спорить. Я не буду обходить его стороной. Я бы хотел, чтобы люди культуры вели диалог, даже если в этом диалоге мы будем иметь абсолютно разные мнения.